Дайджест онлайн-дискуссии "Коронакризис на Северном Кавказе: социальные аспекты пандемии".

31 мая 2020 г.  на "Кавказском Узле" состоялась онлайн-дискуссия «Коронакризис на Северном Кавказе: социальные аспекты пандемии».

Обсуждались следующие вопросы:

1. Врачи как группа повышенного риска: смертность среди медиков и обеспечение необходимыми средствами защиты, невыполнение обещаний государством и финансовые проблемы, психологический аспект и общение с семьями.

2. В чем нуждаются обычные люди в условиях коронакризиса? Почему важна помощь психолога?

3. Формы традиционной взаимопомощи на Северном Кавказе и новые практики социальной поддержки во время пандемии. Работа фондов, общественных организаций и групп в социальных сетях. (по регионам).

4. Как поддержать гражданских активистов в реализации благотворительных проектов? Как нуждающемуся получить социальную помощь от государства и гражданского общества?

В дискуссии участвовали:

Роза Ганиева, кандидат психологических наук, профессор, директор Центра психологической помощи Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч.Э. Чахриева, Ингушетия  

Аида Касимова, адвокат, Дагестан

Хасан Нальгиев, член Общественной палаты Республики Ингушетии, председатель Правления благотворительного фонда «Тешам» 

Саид Ниналалов, писатель, Дагестан 

Маир Пашаев, координатор Народного Штаба Дагестана по борьбе с коронавирусом, Дагестан

Рустам Пежев, корреспондент телеканала «1КБР»

Назим Рамазанов, врач УЗ-диагностики, частная практика, Дагестанские Огни, Дагестан (заочно).

Амина Срукова, кандидат медицинских наук, врач-хирург, АО "Семейный доктор", Москва - КБР

Фатима Тугуз, проректор Адыгейского госуниверситета, профессор, Адыгея

Зияутдин Увайсов, руководитель проекта «Монитор пациента», Дагестан

Джамиля Хагарова, пресс-секретарь члена Совета Федерации РФ Арсена Канокова

Хачим Желигаштов, активист КБРОО "Черкесский Ренессанс", Кабардино-Балкария

Идрис Юсупов, журналист еженедельника "Новое дело", Дагестан

Врачи как группа риска. Проблемы выплат врачам.

Увайсов, открывая дискуссию, сказал, что в период пандемии большое число медиков заразилось коронавирусом, и инфекция стала распространяться на Северном Кавказе и, в особенности, в Дагестане  через медучреждения. Государство еженедельно тестирует врачей  на коронавирус даже при отсутствии признаков заболевания, а также тестирует при любых признаках болезни, не исключающих коронавирус.  Государством были предписаны дополнительные выплаты за работу, дополнительные выплаты заболевшим медикам и выплаты компенсаций семьям погибших медиков, но выплаты, указал Увайсов, натолкнулись на бюрократическую канитель, они сперва снижались под тем или иным предлогом. Многие медики, работавшие с больными, оказались лишенными вообще выплат.

Увайсов считает, что в результате полностью проваленной работы по тестированию медперсонала практически все заболевшие медики оказались лишенными права на компенсацию. "За ошибки руководства отвечать приходится медикам, которые заболели и которым не провели тест". Выход, по его мнению, заключается в том, что компенсацию должны получать медики, имеющие признаки заболевания при неисключенной коронавирусной инфекции. 

Медики, указал Увайсов,  длительное время отрезаны от семьи, они работают в военных условиях.  Они должны быть обеспечены не только достойной оплатой своего труда, но и необходимой психологической помощью.  Увайсов подчеркнул, что в подобной стрессовой ситуации вменять медикам в обязанность сбор доказательств причин своего заболевания кощунственно, и общество должно оказывать воздействие на власти для решения этой проблемы.  «Нельзя выплату компенсаций связывать с результатами тестирования. Должна быть презумпция права на компенсацию, а уже отсутствие такого права должно доказываться теми,  на кого возложена обязанность выплат».

В то же время Увайсов сказал, что во многом вина ложится и на самих врачей. «Они отказывались открыто и громко говорить о проблеме. В результате не только заражались сами и заражали других».

Пежев согласился с тем, что «сейчас один день врача на передовой приравняли к трем, как у силовиков в режиме КТО». По его мнению, «и оплата врачей должна быть также приравнена труду силовиков».

Увайсов добавил, что не получают компенсаций врачи, проработавшие с ковидными больными. Получают те, у чьих пациентов был положительный тест.  А если был ковидный больной, но его не тестировали, или его результат теста не известен, то врачи не получают выплат,  а таких очень много.

Ниналалов поднял вопрос о том, что «не получает ничего прочий персонал больницы - технички, сантехники, электрики, которые бывают и в "красных зонах", экономисты, бухгалтеры, другие сотрудники, которые после контактов с врачами из "красной зоны" в большинстве своем переболели».

Нехватка СИЗ. Почему молчат врачи?

Ниналалов рассказал, что в Дагестане «заражались врачи непрофильных специальностей,  принимая обычных больных, которые оказывались переносчиками коронавируса.  Когда стали болеть врачи целыми отделениями, тогда они и начали ставить вопрос об отсутствии масок, средств индивидуальной защиты, о том, что не проводилась регулярно дезинфекция в помещениях».  

Рамазанов рассказал о фактах  плохого  оснащения СИЗами в Дагестане на протяжении первых 1,5 месяцев со старта пандемии, о  смертности своих коллег, превышающей 50 человек.  «Ответственность за эти смерти лежит на минздраве РД и министре лично, который 13 марта отрапортовал о полной готовности к пандемии. ЦКБ города Дагестанские Огни работала в полном режиме , в то время как в соседних городах многие поликлиники были закрыты с начала пандемии, Сотрудники больницы, в отличие от медиков, которые спрятались, совершали подворные обходы без всяких СИЗ, многие заразились. И эти люди до сих пор не получили положенных выплат.  Сейчас медики брошены и руководством больницы, и руководством минздрава РД. Сейчас они подписали петицию и обратились в прокуратуру».

Юсупов сказал, что о проблемах открыто высказывались единицы врачей.  «Первые сборы на обеспечение средствами индивидуальной защиты для врачей организовывали активисты - только тогда врачи начали заявлять о своих проблемах».

Пежев: «Врачи молчат только потому, что их могут выжить с работы. На его место сразу придет несколько человек. Ведь на Кавказе нет работы, зато людей достаточно. Учитывая эти моменты, люди  задумываются о семье и будущем, и лишь потом о собственной безопасности, надеясь на "авось".

По мнению Ниналалова, «министерство здравоохранения Дагестана не сделало ничего, чтобы защитить врачей от опасности, не обеспечило их средствами защиты и не провело разъяснительную политику своевременно».

Увайсов дополнил, что  проблема не только в министерстве здравоохранения РД, но и в прокуратуре, в здравнадзоре и во многих чиновниках.

 Пашаев рассказал, что «все 69 больниц по лечению коронавирусных больных в Дагестане имели на 1 мая задолженности от 3 до 80 млн руб. Причем, задолженности с 2016-2018 годов. Из выделенных РФ 7 апреля 842,8 млн руб 3 больницы получили 500 млн, 28 больниц от 3 до 40 млн руб, а 38 больниц ни рубля.

 Пашаев уверен, что «на первом этапе в феврале-марте была провалена разъяснительная и профилактическая работа среди населения на уровне главврачей поликлиник, участковых терапевтов, ФАП. Уже в апреле-мае они же не обеспечили больных, лечащихся дома, лечебно-амбулаторной врачебной помощью и лекарствами».

Пашаев считает, что «Центр не конкретизировал свои решения. Не дал методику, т.е. указания спустились, деньги пришли, а как действовать, распределять на месте, не понимали. Это если не учитывать коррупционную составляющую вообще».

Пежев рассказал о ситуации в КБР. «В КБР выплаты получили все госпитали. Все доплаты получила «Медицина катастроф и станция скорой помощи». Были и жалобы из ГКБ№ 2, которая являлась на тот момент госпиталем по приему больных с внебольничной пневмонией, а не учреждением, ведущим ковидных больных. Были жалобы от врачебного персонала, которые выезжают к людям на дом, и работников карет скорой помощи при больницах. Местный Минздрав быстро подключился и инициировал проверки. Где-то они посчитали, что требования не имеют под собой оснований. Прокуратура КБР тоже провела проверки, но, как я понимаю, они были формальны и заключались лишь в опросе руководителей лечебных учреждений в дистанционном режиме».

Пежев считает, что система не готова к таким всплескам особо опасных инфекций. «Тамбуры пришлось строить по «ходу пьесы», где-то их нет вообще. Запасов СИЗ оказалось недостаточно, не говоря уже о количестве ИВЛ, МРТ, обеспечения лабораторий. Система ОМС требует доработок. Многие больницы получали помощь от предпринимателей и организаций, помощь от средств защиты до ИВЛ. Волонтеры доставляли питание врачам. В КБР волонтерское движение подключилось очень активно».

Врачам нужен обновленный профсоюз

Нальгиев пставил вопрос о необходимости для врачей «независимой площадки, типа профсоюза или ассоциации врачей, которая реально защищала их интересы».

Пежев считает, что сегодня «структуры, призванные защищать медицинскую отрасль, выхолощены. Скорее, они от отрасли защищают чиновничество. Профсоюзы тоже давно должны быть обновлены. А структуру основную должны составлять именно работающие представители отрасли».

Срукова согласилась, что «система профсоюзов не работает. На деле врачам нет никакой помощи. Нужна реорганизация, надо ставить новым профсоюзам  цели, задачи и требовать отчёт по проделанной работе на основании поставленных вопросов». 

Кто в группе риска у психолога?

Ганиева рассказала, что как психолог в период пандемии она сталкивается с двумя группами пациентов. В первой группе оказались те, кто выбрал стратегию отрицания.  Во второй группе оказались те, кого можно назвать тревожными, которые переживали, беспокоились, планировали. Основной диагноз, с которым приходится в настоящее время работать психологам, это  «тревожное состояние» или «паническая атака», или «вегето–сосудистая дистония».

 Кроме этого, в группе риска находятся: 1. Беременные женщины со сниженным иммунитетом. 2. Новорожденные дети, нуждающиеся в сопровождении врачей. 3. Врачи, средний медицинский персонал, которые столкнулись с таким количеством смертельных больных. Им тяжело было сообщать родным и близким о том, что их близкий человек покинул этот мир.

Ганиева обратила внимание, что особенно возрастает актуальность учета религиозной и культурной специфики консультирования. ⠀В ее практике исламский фактор широко использовался в качестве ресурса при консультировании пациентов, пострадавших от Covid-19. Цель исламского психолога-консультанта заключается в том, чтобы укрепить иман у пациентов с Covid-19. Ганиева указала на обострение семейных конфликтов в период пандемии. Замкнутость в период самоизоляции приводит к обострению семейного напряжения и конфликтов.

Срукова пояснила, что народы Кавказа всегда имели определенный «блок» при обращении к психологам, предпочитая идти  к соседке, но не к специалисту. «Пациенты не хотят обращаться к специалисту, боясь осуждения. Не хотят увидеть на себе ярлык «психопата»».  По мнению Сруковой, «надо растить поколение которое будет готово говорить о своих проблемах».  

Почему на Северном Кавказе такой высокий темп заболеваемости?

Пежев, отвечая на вопрос читателей о том, почему  на Северном Кавказе высокий темп заболеваемости, особенно в Дагестане, сказал: «Важный вопрос, это отношение населения к инфекции, учитывая конспирологические веяния. Менталитет на Кавказе не позволяет выказать страх, испуг, волнение, а самоизоляция, ношение масок и антисептиков якобы один из видов «трусости».  Сыграли роль и  коммуникативные особенности региона, где на каждый праздник люди ходят из дома в дом, разносят угощения, всем селением идут на похороны. Все это дало то, что в больницах нет мест. Забирают уже людей со средней тяжестью, остальных пытаются лечить на дому». 

Пежев считает, что «руководство республики слепо следовало центру в вопросах введения ограничений. Если учитывать, что в ЮФО динамика пандемии разнится на три недели, по словам инфекционистов, то ограничения были введены слишком рано. Соответственно и выходить стали раньше».

По мнению Касимовой, проживание большой семьей, а также полная некомпетентность правительства республики  Дагестан в профилактических мероприятиях по предотвращению коронавирусной инфекции привело к вспышке инфекции. «Не стоит исключить и тот фактор, что большинство не верили в вирус». 

 Нальгиев рассказал, что во время пандемии благотворительные организации работают вдвое больше, так как нуждающиеся в продуктах питания в условиях непростой экономической ситуации ждут помощи сильнее обычного. Несмотря на карантин и некоторые ограничения, фонды и волонтеры работают в усиленном режиме. В это время и жертвователей стало больше. Благотворительные фонды помогали врачам не только средствами защиты, но и пытались поддержать морально. Создавались мотивирующие и поддерживающие врачей ролики, организовывались в месяц Рамадан ифтары для врачей.

Юупов рассказал, что в Дагестане оказанием помощи нуждающимся и больным занимались благотворительные фонды, инициативные группы активистов, волонтеры, мечети, меценаты (в том числе и из-за пределов республики).Было заявлено, что Сулейман Керимов выделил для оказания помощи 1,5 миллиардов рублей, но нет открытой информации, куда эти деньги ушли, на что и где были потрачены.

Тугуз рассказала о том, как Адыгейский госуниверситет работал со студентами-иностранцами в общежитиях.  «Мы исходили из того, что важно не просто помогать, а сделать так, чтобы студенты сознательно себя защитили и помогли своему вузу не допустить вирус в общежития.  Нам пришлось принимать серьезные ограничительные меры карантинного характера в общежитиях. Большинство иногородних студентов смогли уехать к месту своего проживания, в другие регионы, но в общежитиях осталось значительное число иностранных студентов. Это не менее 80%, это иностранные граждане, в основном из Туркменистана, их более полутора тысяч всего, им сложно в первую очередь материально. Практически в первые недели ограничений приказом ректора на период ограничительных мер  полностью отменили плату за проживание в общежитиях для всех.

Университет оказал студентам продуктовую помощь, причем не из средств университета, а путем инициативного сбора средств. Преподаватели сами как волонтеры вместе со студентами сформировали 1700 наборов. 

Хагарова рассказала  о ситуации в Кабардино-Балкарии и о помощи сенатора Арсена Канокова.  «Медперсоналу, работающему с носителями коронавируса, предоставлено 130 мест в интур-отеле "Синдика». Были переданы в КБР 100 специальных противоэпидемических костюмов и 100 респитраторы. В Нальчик было поставлено 100 тысяч медицинских масок  и бесплатно розданы жителям респ­ублики и организациям. Маски, респираторы, костюмы были отправлены также и в Адыгею, в Сочи, большое количество масок - в Дагестан». 

Пашаев считает, что помощь меценатов, благотворительных фондов важна, но это капля в море. В РД было 500 тыс чел официально за чертой бедности, теперь миллион. Фонды могут помочь нескольким тысячам и то на время, это разовая помощь. «Без системной государственной социальной политики на время кризиса не обойтись», - считает спикер.

Желигаштов рассказал, что в  КБР фонды, организации, активисты оперативно среагировали на необходимость оказания помощи продуктовыми наборами, в первую очередь. «Сложность была в том, чтобы  определить достоверность принимаемых заявок, а также в том, что существует дублирование помощи между государственными и общественными организациями и самими общественными организациями».  Спикер рассказал об опыте работы  КБРОО "Черкесский Ренессанс". Сейчас удалось сформировать базу, по которой волонтеры уже уверенно оказывали помощь. Желигаштов отметил, что «поступало немало заявок от "профессиональных" иждивенцев. «Сегодня работа по распределению продуктовых наборов налажена на всех уровнях. Любой нуждающийся может оставить заявку в государственные органы, а также на страницах в соцсетях».

Нальгиев считает, что на Кавказе очень большой мобилизационный потенциал, но часто власти вместо того, чтобы использовать его силу, игнорируют или стараются купировать его. Спикер отметил, «что и в нынешней ситуации отсутствие платформы, где осуществлялось бы взаимодействие и координация между властью, бизнесом и общественностью, приводит к уменьшению коэффициента полезного действия от принимаемых решений».

Какая помощь будет нужна людям в ближайшее время?

Желигаштов отметил, что в  ближайшие несколько месяцев важна будет  просветительская работа.  Спикер считает, что актуальны будут  помощь продуктовыми наборами;  помощь в оплате услуг по аренде жилья, особенно для семей с детьми с ОВЗ и многодетным матерям-одиночкам;  помощь одиноким старикам; помощь в трудоустройстве;  помощь в приобретении техники для малоимущих семей для дистанционного обучения.  Желигаштов рассказал, что в 2019г. молодежью КБР был  запущен онлайн сервис "Я Благо дарю" для оказания прозрачной и безопасной помощи. Вторым этапом должен был стать этот реестр.

Ниналаов поделился тем, что с аналогичными проблемами сталкиваются в Дагестане. « Важна достоверность, я не раз попадал в достаточно обеспеченные семьи. Некоторые "нуждающиеся" - профессиональные иждивенцы - обращаются сразу в несколько фондов  или выставляют свои проблемы в соцсетях и получают немалые запасы продуктов от разных фондов». Ниналалов обратил внимание, что  «получил ли человек продукты или нет, нуждающимся он быть не перестает». Ниналалов сделал вывод, что «нужно системное решение - создать реестр нуждающихся, определить меры поддержки, в том числе государственной».

Касимова как адвокат поделилась одним из собственных  кейсов, когда в ролике для  соцсетей девушка рассказала о трупах в Дербентской городской  больнице. За этим последовали гонения этой девушки, которая ухаживала за своей матерью, тяжелобольной.  Сотрудники правоохранительных органов, рассказала Касимова, заставили ее покинуть больницу вместе с матерью, подключённой к кислороду. Касимова рассказала, что готова  принять на защиту  граждан, которые нуждаются в юридической помощи.